Неточные совпадения
Таким образом мы
жили, и, надо сказать правду, не видя ниоткуда притеснений, даже возгордились. Стали в глаза говорить друг другу комплименты, называть друг друга «гражданами», уверять, что другой такой губернии днем с огнем поискать, устроивать по подписке обеды в честь чьего-нибудь пятилетия или
десятилетия, а иногда и просто в ознаменование беспримерного дотоле увеличения дохода с питий или бездоимочного поступления выкупных платежей.
В надворном флигеле
жили служащие, старушки на пенсии с моськами и болонками и мелкие актеры казенных театров. В главном же доме тоже
десятилетиями квартировали учителя, профессора, адвокаты, более крупные служащие и чиновники. Так, помню, там
жили профессор-гинеколог Шатерников, известный детский врач В.Ф. Томас, сотрудник «Русских ведомостей» доктор В.А. Воробьев. Тихие были номера.
Жили скромно. Кто готовил на керосинке, кто брал готовые очень дешевые и очень хорошие обеды из кухни при номерах.
В первых годах первого
десятилетия текущего, богатого великими событиями, девятнадцатого века, стало быть, с лишком за пятьдесят лет, в одной отдаленной от столиц полустепной и полулесной губернии, соседственной с настоящими коренными нашими лесными губерниями, Пермскою и Вятскою, в совершенном захолустье,
жило богатое и многочисленное дворянское семейство Болдухиных в пятисотдушном селе Вознесенском, Болдухино тож;
жило в полном смысле по-деревенски.
Если жизнь отводила меня от поездки в Испанию в течение следующих двух
десятилетий (после 1869 года), то есть до 90-х годов прошлого столетия, то в последние десять лет я, конечно, нашел бы фактическую возможность ехать туда в любое время года и
пожить там подольше.
Сухово-Кобылин оставался для меня, да и вообще для писателей и того времени, и позднейших
десятилетий — как бы невидимкой, некоторым иксом. Он поселился за границей,
жил с иностранкой, занимался во Франции хозяйством и разными видами скопидомства, а под конец жизни купил виллу в Больё — на Ривьере, по соседству с М.М.Ковалевским, после того как он в своей русской усадьбе совсем погорел.
А последние пять лет того же
десятилетия я провел за границей с одним только приездом в Москву, где
прожил с лета до зимы 1866 года.
Дедушка и бабушка
жили в простой хатке, выстроенной ими специально для себя рядом с большим домом, так что когда мы приехали туда, то нас, мальчиков, поместили в этом доме, где мы никак не могли уснуть от необыкновенного множества блох, несмотря на то, что дом целыми
десятилетиями оставался пустым.
Причины эти прежде всего в ложном направлении духа, в ложных идеях, которыми в течение многих
десятилетий жила русская революционная интеллигенция и которыми она отравила народные массы.